Кто-то мне говорил, что в пустыне обязательно кого-нибудь убиваешь. В себе конечно, какую-то свою часть. Не знаю, можно ли привинтить сюда ощущение смерти, а точнее, ощущение происходящего, когда смерть стоит на пороге. Да, говорят, люди видят всё кадрами: всё-всё — с самого детства до самого этого момента — пролетает как в фильме.
Когда ты попал в шторм
не теряй головы, иди и не сдавайся, и ты никогда не будешь один... Что ж, боязнь шторма можно преодолеть, закрыться в себе, перестать бояться, тешить себя надеждой: шторм пройдёт, и моя лодка поплывёт по спокойному морю дальше... Куда страшнее пустота и забвение, пустыня, и ты — один на один с ней, как в нескончаемой временной ловушке, петле. Исходил четыре стороны, тело сгорело под палящим солнцем, нигде нет воды, которая так необходима иссохшему телу.
И когда нужно идти дальше, и когда идти нет уже никаких сил, и когда даже не знаешь куда идти, задушить в себе ту самую маленькую непослушную часть, которая готова остаться и умереть — единственная возможность продолжить путь, потому что это твоя часть, и без неё никуда не уйти, пока она может говорить в тебе.
Самое страшное, что так, как ты не предвидишь чёрной полосы, так же и не предвидишь её конца. В чём, где тут страх? Поступок всегда можно оценить. Самоубийцам — оставляем право. А для тех, кто вот так, не-зло убивает в себе часть — не достаётся наших мыслей и осознаний их поступков. Ещё несколько минут назад, когда не знаем некоторых обстоятельств, поступок может казаться отчаянным и допустимым. Затем, когда вроде бы кончается чёрная полоса, поступок может показаться нелепым, ненужным. А когда проходит время, начинает казаться, что поступок ужасен и недопустим. И это всё, от задумчивости, от отрешённости. Да, петля не прошла, он всё ещё в ловушке, и это, возможно, только начало. Взять, и отказаться от самого себя, от какой-то своей слабой части — очень дорогое удовольствие для цельной личности.
А если не от себя? А если этот поступок, за гранью твоей личности? Если там в пустыне до сих пор лежит человек, уже труп, и под палящим солнцем будет сожжён, превращён в пыль со временем? Какова цена поступка тогда? И что теперь может значить эта отрешённость от мира, в котором твой взгляд будет значить намного больше, чем взгляды других, такого не чувствовавших людей, не прошедших то, что ты прошёл? Тогда, на расстоянии взгляда, была бы радость, некая эйфория, но вдвоём, без мыслей о прошлом — без плохих мыслей о прошлом, жизнь начала бы бить своим прежним ключом. Теперь же, на это остаётся очень мало надежды. Что-то там, в пустыне. И эта часть поглотит любой ключ, который только может открыться в твоей душе.