Этот цокот об-асфальтовый — здешний. Ночь укрыла, и теперь идти легко и спокойно. Ещё они говорили... Это было по-доброму — так и должно быть. И ещё они говорили, что... Что? Ах, что же они говорили?! Как же так возможно, что вспомнить никак не удаётся.
Так бывает, когда закрываешь глаза в поцелуе — после ничего восстановить никак не удаётся: ни чувства, ни мыслей. Мы таем, как найденный сахар в огромном шкафу, в огромной бочонке-банке, таем уже в остывшей чашке чая. Два шага — и вот: всё заполонила тьма. Беспамятный ты, бредущий.
Вдруг, с этого момента к тебе принюхивается запах. Возникает неожиданная временная петля: и вот стою на балконе с сигаретой во рту, молодой и пьяный, и опьянённый. Тёмная травяного цвета краска щекочет твои уши, как будто. Как будто слышишь, как там внизу разбивают ночное придуманное спокойствие огни и свет фар. Непривычно вдыхать и ощущать этот запах. А здесь — стоит поднять глаза к обеззвёздненному городом небу — тонешь в прошлых и неожиданно живых воспоминаниях. И каждый шаг — словно овало-круговые движения ложки: невозвратимы.
Где ты, где ты, где ты
? — человек кричит. Но не слышат стены, но не слышат люки, но не слышат звонов — пропускают их. Ушное существо, глазное оперение, глядящее, легко воссоздать тебе, легко обаять тебе, моё неоспоримое существо, забытое, казавшееся таким накануне. Ан нет!
Тогда зима царапала лицо, холод заставлял дрожать. Запретная хозяйская комната в съёмной квартире была закрыта на замок, или на ключ. Красить её, ненавистную дверь, в тёмный травяной цвет — это было рождено безвыходностью. Старые раздолбанные барабанные бочки, висевшие на стенах, чтобы не мешались. Молчаливое ожидание. Бесконечное. Секса, или любви — было не понятно. Не нужно было.
А здесь и впрямь много звёзд. — задрав голову подумалось, проскользнуло. — И тогда. И сейчас. Времени целый мешок, омгновененный.
Из-за ворот уже почти закончившейся стройки почему то не выбежала собака. По дороге не встретился ни один человек. Город, следящий, думающий, знающий, наблюдает и прячется, тишится. Только цокот об-асфальтовый — здешний!..